Письма в армию В.Р.Тимохину.

  Василь Романч, здорово, письмо твоё принёс
  Мне вечером сегодня наш ротный письмонос.
  Рассматривал я фото, ты сильно похудел.
  Наверное, замотался от всяческих там дел.

  Давай, дружок, крепися, осталось мало, вот
  Дадут тебе "сержанта", и будешь ты "ком.от."
  А,может, не получишь ты лычки на плечо,
  Коль дело командира не любишь горячо.

  Из Арзамаса, Васька, вас всех послать должны
  На юг, на север, запад, и на восток страны.
  А служат ли, Романыч, с тобою земляки?
  Из Шилова, из Шацка, ну, с берегов Оки?

  Ты им от нас, рязанцев, передавай привет.
  Да помни, будь готовы за всё держать ответ.
  Была бы наша воля - вас посильней прижать.
  Да честь земли Рязанской чтоб выше всех держать.

  А если грянут войны на голубую рань,
  То жизнь отдать не жалко за матушку - Рязань.
  От стен Рязанских ханы Чин-гизы шли назад.
  И был тогда защитник Евпатий Коловрат.

  Собрал Евпат дружину - полтысячи орлов,
  И много покосили татаровских голов.
  Но не равны их силы, и вот со всех концов
  Татары окружили всех наших молодцов.

  Евпат своим мечугой до сёдел рассекал.
  Хотя он сам был ранен, и кровью истекал.
  Он умер, но не сдался, он милостей не ждал.
  Не ждал наград, медалей - Рязань он защищал.

  Но то давно бывало, хоть верь, а хоть не верь.
  Но помни, патриоты найдутся и теперь.
  Семьсот годов минуло, и грянула она -
  Вторая мировая, Великая война.

  Мы духом не упали, и триста человек
  Героев получали. Их надо помнить век!
  А сколько нас, рязанцев, работает сейчас?
  Байкал-Амур, Магнитка, Тольятти и КАМАЗ.

  Да и зачем, Василий, по всей стране идти?
  Таких героев можно и в Увязе найти.
  Орлов припомним наших: Чапала, Костюка.
  Каштанову тёть Дашу, Тимошина Санька.

  Рябушкин дядь Серёжа колхозных пас овец.
  Мишак Аникин - тоже, и Яклев, мой отец.
  В колхозе до упада работают они.
  А ты бери пример с них, и тоже спину гни.

  Они трудились честно, не покладая рук.
  Тебе напоминает об этом политрук?
  И не беда, что лишний Наряд ты получил:
  "Труд создал человека" - так Энгельс нас учил.

  Ты спрашиваешь, Васька, кем я служу теперь?
  Не бойсь, не генералом, поменьше меркой мерь.
  Работаю на комплексе, ну, вроде, комендант.
  Примерно выражаясь, я - техник, лейтенант.

  Да ты, я тоже чую, по этой части прёшь.
  И целей уж, наверное, штук тридцать проведёшь.
  Да, Васька, ты был правый, чуть к вам я не попал,
  Но Арзамас проехал - к Моршанску путь лежал.

  В Моршанске нас одели, обули в сапоги.
  Мешок здоровый дали, не сдвинешь и ноги.
  Нам дали две шинели, подумать мог бы кто?
  Три формы, плащ-палатку, погоны, плащ-пальто.

  Так раньше одевались лишь польские паны,
  Бушлат нам зимний дали, кальсоны и штаны.
  Фуражки с козырьками, от солнца в летний день.
  Рубашки и портянки, и сумку, и ремень.

  Вещей - мешок здоровый, я еле их тащил.
  А с ним в Мичуринск ехать, совсем лишился сил.
  Пришлось в Рязань заехать, шинель оставить там.
  И выпили бутылку с Кирюхой пополам.

  А после в часть уехал - боялся опоздать.
  Пришлось в такси мне ехать, пришлось трояк отдать.
  В Мичуринске меня то, не думали и ждать,
  Мне б, дураку, в Рязани ещё дней пять гулять.

  В субботу отпросился на Увяз мотонуть.  
  У Яшкина на свадьбе хотелось черпануть.
  С Шемякина мы едем, а тут с утра уж пьют,
  Мишак, Кутьин и Серый упали, не встают.

  Проходим Мишака мы и видим Кутьина,
  У старого у клуба, у дома Ильина.
  А Серый распластался в тенёчке, на траве,
  Наверное, очень сильно гудело в голове.

  Подходим ближе к дому, и с пьяною слезой
  Навстречу нам выходят Каледин и Борзой.
  Борзого Костю помнишь? Он возле Шмагов жил.
  Они зажгли Машуху, а он её тушил.

  Мы, жалко, прикатили всего на день второй.
  Но всё равно, все пили, и пир стоял горой.
  Кучурый на гармони "Страдание" играл.
  Потом гармонь забросил, "Катюшу" заорал.

  Василь Петрович тоже порядочно черпал,
  Потом он вышел в садик, под яблоней упал.
  Дядь Саша был трезвее, он тосты толковал.
  Просил поцеловаться, всё время приставал.

  Короче, начерпались, ты б видел, Васька, страсть.
  А нам в Рязань ведь ехать, а мне ещё и в часть.
  И как уж я добрался, до сих не помню пор.
  Но вовремя был в части - вот главный разговор.

  На свадьбе вспоминали солдатский мы народ.
  И песенку сыграли "Прощай, труба зовёт".
  Недавно снова ездил в Рязань - ведь там жена,
  И встретил по дороге я Мишку Кутьина.

  Он где - то начерпался, а ехал на завод,
  Начальство не боялся, видал, каков народ.
  Подходим мы к Кирюхе, к нему я заглянул:
  Он с Саней Французовым в деревню мотанул.

  Саньку на наших свадьбах не удалось бывать.
  Теперь вдогонку должен вдвойне за нас черпать.
  Да, Васька, ну, а ты-то когда же пил, давно?
  Небось, когда мы пили в Шемякине вино?

  Да коль за это время всю водку бы собрать,
  Мы б нашу речку Увязь заставили бежать.
  Ты вспомни, как на льдине тонули вшестером.
  На самой середине, за Дёмкиным двором.

  И где не приходилось на льдинах плавать мне.
  На Моховом болоте, на Мальчике, Парне.
  А помнишь, где те льдины из Озера плывут?
  То место на народе «Серёгиным» зовут.

  Оттуда на тележке, уж то не их вина,
  Косынкины ребята спустили Сашана.
  У Сашана и ныне отметка на спине.
  Косынкины - исчезли, их помню, как во сне.

  Остался только Миша, за Серым он живёт.
  Он валенки валяет, да и корьё дерёт.
  За Грибовой Еленой пришлось ему ходить.
  Небось, хотел жениться, да нам что ль их судить.

  Вот он недавно бабу с Илебников привёз.
  День каждый провожает её на паровоз.
  А помнишь ли ты, Васька, у вас коза была?
  Рога, как у муфлона, а цветом - как смола.

  Однажды мы решили козу ту подразнить.
  Была бы моя воля, велел её казнить.
  Тогда какой-то Вовка к баб Саше приезжал.
  Тот, как козу увидел, заплакал, убежал.

  Петрович, я и Яшкин спасалися втроём.
  За старою пекарней нашли в стене проём.
  Куда уж там, спасёшься, она и там нашла,
  До смерти напугала, вот были, друг, дела.

  Помог дядь Ваня Митин, он выломал лозу,
  И вытянул вдоль шеи проклятую козу.
  Да, мудрая, зараза, покойница была.
  С Валихиной козою соперничать могла.

  Недавно Мишка Шмага сел в "Т-сто пятьдесят"
  Свалил столбов десяток, давнул двух поросят.
  Какой убыток сразу он может нанести?
  Пришлось ему из Пексел монтажников везти.

  Когда столбы вкопали, расплачиваться стал.
  Бутылок восемь водки на Озеро он взял.
  Чтоб кончить побыстрее, друг друга-то не ждать.
  Решил он от дядь Пети штук пять стаканов взять.

  Ну, с Серым расплатился за это он сполна:
  Налил ему водяры три полных стакана.
  Конечно, Пётр Иваныч и больше выпивал.
  Но здесь он выпил залпом, почти что не жевал.

  Вино его сразило, он стал совсем другой:
  Проснулся под забором он с выбитой рукой.
  На Шмагу обижался, ругался невпопад.
  Жалел, что так нажрался, да кто же виноват...

  А Серый Мишку Шмагу недаром укорял:
  Вдобавок он и зубы вставные потерял.
  Да,многих губит водка порядочных людей.
  Бог Вакх её придумал, вот, видно, был злодей.

  Ну, что ещё, Романыч, тебе бы черкануть?
  Часа два с половиной я не могу уснуть.
  Рассказывал нам Яшкин, там, в части, помнишь ты?
  Как Николай Провентьев семью гонял в кусты.

  Схватил топор да ножик, за баб Алёной - вскачь.
  Смотри-ка, появился на Увязе палач.
  За Нинкой-Мосолыгой к Шемякину бежал,
  И самому Малову грозил воткнуть кинжал.

  Никто из них не взялся, чтоб сопляка прижать.
  Пришлось Алёне рысью за Яшкиным бежать.
  Провентьев, видя Толю, не ввязывался в бой.
  Весь задрожал, заплакал, вот тоже мне - ковбой.

  Он в сентябре обратно в четвёртый класс пойдёт,
  Никак не переводят его который год.
  Ровесники, должно быть, работают его.
  А он, видать, и ныне не знает ничего.

  Да если так и дальше
  Судьба его пойдёт,
  Клянусь своей башкою,
  В тюрьму он попадёт...

 КЛИМОВУ СЕРГЕЮ ПЕТРОВИЧУ

  Дорогой Сергей Петрович! Поздравляем Вас!
  Вы теперь один остались дядюшка у нас.
  Вы - ровесник нашей власти, то-есть Октябрю.
  Вам завидую отчасти, честно говорю.

  Много Вы перевидали в шестьдесят годов.
  Много Родине отдали силы и трудов.
  То было лихое время, трудные года.
  НЭП, гражданка и колхозы, Гитлера орда.

  На Европу наступила чёрная нога,
  Дядь Серёжа в танке встретил грозного врага.
  Экипаж его наделал много славных дел.
  Но поджёг фашист фугасом, и "КВ" сгорел.

  Дядя чудом жив остался, только обгорел,
  В тридцатичетвёрке новой за рычаг он сел.
  Тридцатичетвёрки наши дружным строем шли,
  На дуге на Курской "Тигров", "Фердинандов" жгли.

  Но прямой наводкой в башню угодил снаряд.
  Запылал Сергей Петрович второй раз подряд.
  Отлежался в лазарете, вышел, сам не свой:
  - Нет, нельзя нам жить на свете, если враг живой.

  - За Отчизну жизнь отдам я, хоть и дорога...
  В новом, уже третьем танке он добил врага.
  Да, фашистам крепко дали, кончилась война.
  Заслужил на грудь медали, планки, ордена.

  Время кончилось лихое, народ сеял, жал.
  Дядь Серёжи путь далёкий в Порт-Артур лежал.
  Трудно было теть Полине, я - про те года.
  Ведь в Китае, на чужбине жили вы тогда.

  Рассудил министр иначе, подписал приказ,
  Дядь Серёжа капитаном уходил в запас.
  Уклоняться от работы с детства не привык,
  На гражданке стал трудиться бывший фронтовик.

  Да, нелёгкую поклажу дядь Серёжа вёз,
  Из руин да из развалин поднимал колхоз.
  Вон, сейчас на Калугурах высится завод.
  И ему немало силы дядя отдаёт.

  В коллективе - уваженье, слава да почёт.
  За большие достиженья любит Вас народ.
  Ото всей родни великой пламенный привет.
  Дорогой Сергей Петрович! Жить Вам - сотню лет.

  25.09.1977г.

  ПИСЬМА В АРМИЮ В.Р.ТИМОХИНУ

  Василь Романч, здорово, письмо Я получил.
  То было спать собрался, но мигом соскочил.
  Ты пишешь, что письмишко моё не получал.
  А зря, Василь Романыч, я там права качал.

  А зря, письмо большое, я всем его читал.
  Не всё, но что-то помню, с чего я начинал?
  "Василь Романыч, здравствуй, не пишешь почему?
  Или забыл дорогу ты к дому моему?

  А может перепутал, где Яклева домок?
  А может ты не хочешь черкнуть мне пару строк?
  Живём мы ныне также, как жили до сих пор:
  С утра пьём "бормотуху", а к вечеру - кагор.

  А иногда и "чачу" для бодрости души.
  Давай, Василь Романыч, ответ быстрей пиши.
  Сегодня воскресенье и были выбора.
  И слышно радиолу от нашего двора.
   
  Вчера уснули в клубе - Ванёк,Санёк и я.
  И все упали на пол - проклятая скамья.
  Спокойно то стояла, а то упала, вдруг.
  Носы порасшибали, ведь пол тебе - не пух.

  Решили на Швынтовке мы рыбки половить.
  Уселись на телегу и ну, во всю - пылить.
  Санёк нас на телеге два раза перевернул,
  Он перед этим в сбруйной порядком черпанул.

  Второй раз чуть было Коган от нас не убежал.
  Аж за четвёртым полем едва его догнал.
  А Шмага с Холостовым попадали все в грязь.
  И Шмага фрак измазал, а был-то словно князь.

  Ну, рыбы - кот наплакал, зато замёрзли все.
  Фатеев развёл костёрик в соломе на овсе.
  Нет, всё-таки поймали карасиков штук пять.
  Потом в футбол играли, и "чачу" пьём опять.

  В футбол играли много - по девять человек.
  Такого наше поле не видело вовек.
  Рябушкины ребята вдвоём сражались тут.
  Муж Белкин, муж Тимохин, и Холостов был, плут.

  Андрей Кутьин в воротах со всех старался сил.
  Я думаю, Лев Яшин не меньше б пропустил.
  Сегодня в магазине я Павлика видал.
  Ты знаешь, это Павлик, письмо ему писал.

  Он очень торопился в правление, в колхоз.
  Вёз Шурку-бригадира, и Губанова вёз.
  Сорвал Егорыч дойку, он пьяный был - в дугу.
  И посадил тележку за фермой, на лугу.

  Теперь ему Борисов даст штраф - рублей на сто.
  Вот, Васька, помни это, и пей всего"по сто".
  Сижу,пишу письмо я, а в воздухе - гроза.
  И вспомнил,как гоняла за Джоником коза.

  "Не трожь, коза, не надо, я Сашка, мол, Кузьмин".
  Нет бабушки Валихи, по ней как раз помин.
  А Кот Лапшин, дядь Коля с собакою вдвоём
  Приехал к Фёкле в гости на мерине своём.

  Сам Кот успел и выпить, успел поесть, поспать,
  Да видно, позабыли собаке мясо дать.
  Но пёс - он шит не лыком, он пищу сам нашёл.
  Тут гуси рядом были, ну вот, он и пошёл...

  У Маньки - штук двенадцать, у Фёклушки - штук семь
  Вот помни, коль обедать давать, так сразу всем.
  А разве ты забудешь Провентьева - вора?
  Который так боялся собаку Дозора.

  У Дозора, наверное, остался зуб один.
  И бьют его и Верный, и Ветер Каледин.
  На пчельнике Ерохов работает Гохон,
  Вот отроятся пчёлы, тебе напишет он.

  Поссорились супруги, узнаешь, корифей.
  Евстратова тёть Таня, и Грибов Тимофей.
  Сегодня заболела у Яклева свинья.
  Прости, Василь Романыч, писать кончаю я.

  Пришёл свинью зарезать дядь Вася Андрюхов.
  Ну, здорова, зараза, помучала хряков.
  А Громова попала в навозный транспортёр,
  Её тащил оттуда наш электромонтёр.

  Как Фёдор Виноградов продукты выдавал,
  Как у него буханки Бедила воровал.
  Как Крыня с Полькой бился, как стёкла колотил.
  Коров гонял на клевер, а после штраф платил.

  Прислала Вера туфли, на свадьбу их надеть.
  Я должен от тёть Шуры посылку припереть.
  Иду, несу посылку, тут Шмага из окна:
  - Иди, Иван Иваныч, налью стакан вина.

  Стакан мы пропустили за Шмагу, за Санька,
  И тутже закусили головкой чеснока.
  А про Мечту ты вспомни: искал он мышьяка,
  Чтоб отравить соседа - Семёна Чабука.

  Ну, не всерьёз, а в шутку, ведь дед его довёл -
  Все грабли, все лопаты, все топоры увёл.
  А после взял пилу он и стал пилить дрова.
  А что мечтовы пилит, не верит на слова.

  А помнишь ли ты Лёву, смешной же был мужик.
  Часами анекдоты рассказывать привык.
  Любил старик частенько понюхать табака.
  Мы падали со смеха, схватившись за бока.

  Да, надо нам заметить по-честному, смелей,
  В лугах тогда бывало намного веселей.
  Покойник Гришка Лунин ночами прутья гнул,
  А утром, в перекуре под кустиком уснул.

  Тогда в лугах работал ещё Сергей Портной.
  Но он давно уехал, а был мужик чудной.
  Увидел, что Лукавый под кустиком прильнул,
  Здоровую сигару, "Гохонскую" свернул.

  Лукавый-то разулся, портянки раскидал.
  Здоровый чёрный ноготь портной тут увидал.
  Он взял свою сигару, взял спички, прикурил,
  Потом концом горячим на ноготь надавил.

  Лукавый не учуял, что ноготь припекло,
  У нас у всех от смеха животики свело.
  Потом вскочил, подпрыгнул и ну, давай орать.
  Упал скорей на землю, и стал ногтём копать.

  Порядочную яму ногтём он раскопал,
  Потом уж догадался и к Рюмке побежал.
  Он ногу в воду сунул, шипит - и пар вокруг.
  От сна так отучали, запомни это, друг.

  Да, много было раньше косцов, бригад, станов.
  Трудились рядом Серый и Петька Каштанов.
  В луга Фабричный ездил, и Гришка Пирогов,
  Чудной, дядь Ваня Красный, потом, Пиран Благов.

  И нас бывало много копёнников тогда,
  Да разве позабудешь те юные года.
  Была жива Кадыня, был Коржик молодой,
  И были жеребята Апрелька и Седой.

  Припомни, как Хохлушка варила суп с пшеном,
  Как ездили верхами к Добрыне за вином.
  Как Серый на Шагаве две липы отыскал.
  Он ездил на Буланке, там лошадей искал.

  Решил он посмеяться, Буланку привязал.
  Горелову с Мазаем про "яблони" сказал.
  Мазай неравнодушен был к яблоням всегда.
  Особенно в то время, в те юные года.

  Километров двенадцать с Гореловым прошли.
  Нашли они две липы, а яблонь не нашли.
  И сильно осерчали на Серого они.
  На старших, Васька, помни, ты лямку не тяни.

  А вспомни ты Авсеньки, тринадцатое число.
  Под Старый год дрожало от нас Увяз село.
  У Красного кадушку поставили вверх дном.
  Поленницу свалили у Ксюни под окном.

  У нас тогда бывала орава велика,
  Салазки угоняли от дома у Крынька.
  На Увязе в колодцах все лестницы стоят.
  На старом магазине козлы, дрова висят.

  Потом их две недели разносят по домам.
  Да, было что припомнить про это время нам.
  Все сани от конюшни мы в центре соберём,
  У Клёнова у Пашки под санки заберём.

  Откуда только сила у старика была,
  Когда бежал за нами вокруг всего села.
  До самого Попова болота он нас гнал,
  Бежал до маслобойки, но всё же не догнал.

  Авсенькали мы дружно у разных у старух.
  Давали деньги, сахар, баранки, помнишь, друг?

  Ну, ладно, пока хватит, в столовую пошёл.
  Да, Васька, здесь-то, в Горьком я Яшкина нашёл.
  Мы встретимся с ним завтра, а ты нас жди, давай.
  Приедем в воскресенье, Василь Романч, встречай.

  Про новости другие я после напишу.
  А то уж спать охота, сижу, едва дышу.
  Ведь время - скоро десять, уже кричат "отбой".
  Спокойной тебе ночи, Тимохин рядовой.