Пятница, 29.03.2024, 13:03 | Вы вошли как Гость| Группа "Гости" | Мой профиль| Вход

                                                     

               

                                                   

                                               Поэзия страница 2             

ГРИШИНУ ПЕТРУ
ФЁДОРОВИЧУ ПОСВЯЩАЕТСЯ.


Развернул газету я - почитать, что в мире?
Хуже, чем перед войной разика в четыре.
Как в тринадцатом году, вновь грозит Антанта.
Почему - то вспомнил я Петю-Лейтенанта.

Был всегда одет в пиджак, хоть жара, хоть стужа.
Объясняю: звали так нашей тётки мужа.
Сам себя всегда хвалил, мол, ломал стропилы.
И что в молодости был необычной силы.

То он лошадь поднимал, и кавалериста.
То один тащил баркас, в гору, метров триста.
  Не хотелось мужику портить самомненье,
  Но меня всегда берут смутные сомнения.

Сколько помню - всё лежал на горячей печке.
Даже в церковь не бежал, и не ставил свечки.
Вроде, вовсе не болел, а вином лечился.
Из него филателист - вот бы получился!

У него на потолке - как в Кремле - палаты.
Собирал он топоры, вёдра, да лопаты. 
Собирал кочедыки, карт колоды - тоже.
На него из "Мёртвых душ" Плюшкин был похожий.

Был доволен, словно он орден добывает,
Жаль, что выставок таких в мире не бывает.
Ставил буквы: Г.П.Ф. на переднем плане,
И однажды угорел в нашей новой бане.

В пятьдесят шестом году дом наш был построен.
Он и ныне на виду - и красив, и строен.
Помогал дядь Петя нам облегчить нагрузки.
После выпил триста грамм водки - без закуски.

А потом глаза завёл, как гусак на речке.
Разбежался, и хватил лбом по нашей печке.
Трижды опыт повторил, малого добился:
На лбу шишки насадил, под порог свалился.


Перед этим уверял: лбом сшибу любого,
Печка цела, он - лежит, вот, пойми такого.
Как-то раз с Починок поп, как и все на свете -
Делал к Пасхе крестный ход, и зашёл к дядь Пете.

Богородицу прочёл, закусил грибами,
Пётра Гришин за столом шевелил губами.
Совершенно, как верблюд - тут вам -не игрушки.
И попу на бороду плюнул, как из пушки.

Поп дядь Петю обругал всеми матерями.
Он и адом напугал, и котлом с чертями.
Но дядь Петю напугать и не так-то просто:
Для него - что Бог, что чёрт- одного все роста.

Вот, такой чудной мужик - дядь Серёжин шурин.
Ну, пускай себе лежит, мы пойдём, покурим. 
   
ЯКЛЕВ - ПЧЕЛОВОД.

Как-то Яклев загрустил, скука одолела.
Захотел приобрести выгодное дело.
Два улья поставил он там, в саду, на грядку.
Но об этом расскажу толком, по порядку.

Как-то шёл он в магазин, прямо держит плечи.
А навстречу - друг, Ларёк, и заводит речи.
- Иван Яклев, я слыхал, люди толковали,
Что в Ерахтуре одни улья продавали.

Вот бы нам с тобой купить экую забаву.
Вечерами стали б пить чай с медком - на славу.
Ну,а ежели простыл ты зимой в дороге:
Лучше мёда не найти средства для подмоги.

Медовухою в жару жажду ты утолишь,
Ведь не даром Гиппократ сам хвалил прополис.
Согласился тут отец, выпили бутылку.
И в телегу запрягли серую кобылку.

Вот, приехали туда и пожали руку.
Согласилися отдать - четвертной за штуку.
И поехали домой на родной кобыле.
А потом у них дела вот такие были.

Знать, от тряски от ульёв крышки отскочили.
А кобылу и отца Пчёлы облепили.
Почему - то на Ларька и смотреть не стали,
А кобылу и отца пчёлы искусали.

Еле-еле удалось их загнать обратно,
А у Яклева лицо пополнело знатно.
Ломит щёки, ломит лоб, словно к непогоде.
Кое-как уж разместил улья в огороде.

Нет, со пчёлами не спорь, там, в улье их - прорва.
А зато потом ему бриться было здорово.
Яклев думать не гадал ожидать такого:
Морда стала у него толще Моргунова.


Уж ругался пчеловод, всё смотря на губу.
Тут привозит сват к нему Веру да Кашубу.
Как увидели отца, вот была потеха.
Мы с Кашубой говорить не могли со смеха.


Утром вышли в огород, там растёт малина.
А они летят, гудят - Экая скотина.
Раза три с Кашубой мы бегали из саду.
 Как барьер преодолев на ходу ограду.


 Я отца предупредил: как ужалит пчёлка,
Я не буду с ними так разбираться долго.
Той же ночью отнесу к Кузьмину болоту,
И кусаться отобью я у них охоту.  

ЧАСОВНЯ

Год двухтысячный припомним, август, пятый день.
Шёл народ глядеть на диво с ближних деревень.
Открывали мы часовню жителям села,
Описать подробней надо славные дела.

Год назад мне Анатолий подал мысль свою:
- Негде бабкам помолиться в Увязском краю.
Негде свечку им поставить, предков помянуть,
Вот, в Починки, в Боровое, в Борки держат путь.

Мы построим тут часовню, рядом - на виду.
Ты - строителей находишь, деньги - я найду.
Я, конечно, согласился, возражать не стал.
Друг - Крахмаль помог советом, дело подсказал.

Архитектор Камышанов разработал план.
Он в Рязани главный зодчий в храмах христиан.
Я у Симона-Владыки вместе с ним бывал,
Бил челом митрополиту, руку целовал.

Он проект смотрел, одобрил, знанием - дивил.
На строительство часовни нас благословил.
Подключили Французова - должен помогать.
Поначалу склеп фамильный думали поднять.

Но Владыка той затее объявил запрет,
- Вдруг, потомки будут против через много лет.
Генерал проект одобрил, смету утвердил.
Нас с Саньком два дня на даче "Гжелкою" поил.

Как доехали - не помним, ни Санёк, ни сам.
С той поры могу поверить всяким чудесам...
Со строителями сделку заключаем мы:
Всё до августа построить, и не ждать зимы.

Изменили мы в проекте стены, потолок.
Талисманом на часовне стал Илья Пророк.
Завозили мы в деревню блоки и кирпич.
Земляков на помощь звали, издавали клич.

Поругался с бригадиром, дело затянул.
Пристыдил его немного, штрафом припугнул.
Николай Иваныч Абрамов дело в руки взял.
И красавицу-часовню мигом изваял.

И часовня точно к сроку обрела свой вид -
Крест среди берёз могильных золотом горит.
Синий купол ввысь вознёсся, как небесный свод.
Светят звёзды золотые, радуйся, народ!

Землякам порядок надо строго сберегать.
Хулиганов, мародёров от часовни гнать.
Заодно у генерала планы таковы:
Земляков собрать - с Рязани, с Шилова, с Москвы.

Иногда живёшь ты рядом, словно тот сосед,
А не видишься друг с другом по пятнадцать лет.
Наконец, настало время - в Увяз на поклон
Гости стали собираться ото всех сторон.

Собралась толпа большая на краю села.
Ольга батюшку на джипе с Борок привезла.
Скажем честно, от молитвы не в восторге мы.
Как священник, бес кудлатый распевал псалмы.

Тон монашки задавали, он же им - не внял.
Был, по-моему, с похмелья - рюмку не принял.
Кое-как конца дождались, Батя ризу снял.
Всё на видеокассету Игорь переснял.

Поп водицею святою земляков кропил.
Председатель сельсовета митинг объявил.
Вёл как - будто партсобранье, тут он перебрал.
А потом с ответной речью вышел генерал.

Французов про обстановку чётко доложил,
Он как-будто в замполитах двадцать лет служил.
Рассказал о перспективах, заглянул и вдаль.
Пару слов сказал на память старый друг Крахмаль.

Генерал пятьсот целковых Бате отвалил,
Всех потом на левый берег перейти просил.
На лугу столы стояли - сделаны давно.
Там напитки и закуски, водка и вино.

Все бабы Верины внучата потрудились там.
Был Каледин, был Серёга, Сашка и Рустам.
Полдеревни уместилось, мимо не пройдёшь.
Генерал поднял стаканчик, начался гудёж.

Много тостов прозвучало, пили все до дна.
Много съедено закуски, выпито вина.
Поп с монашками остался дожидать конца.
Я им в рюмки по три раза подливал винца.

Раскраснелися монашки, и лицом под стать.
Без попа - поди б не против барыню сплясать.
Главный критик - Васька Целик тоже слово брал.
Сам признал - погорячился, понял, что приврал.

А ещё, зачем, не знаю, жаловаться стал,
Мол, закуски маловато - вот, какой нахал.
Но потом, за мировую черпанул-Бог мой!
По - пластунски с огорода уползал домой.

И Михалыч,дядя Жора выпить не забыл.
У Берзарина, в Берлине адьютантом был.
То давно, конечно, было, а теперь он сдал:
Выпил рюмочек семь-восемь, под забором спал.

И Акимыча штормило - как на корабле.
Всё ж добрался он до дома по родной земле.
Жаль, что не был на застолье Михаил Мечта.
Он давно не верит в Бога, так же и в черта.

Не заметил, чтобы были Кот и Боровой,
То ль, не знали про часовню, то ль, ушли домой.
Любят выпить "на халяву" Витька и Ерох.
Как привяжутся с похмелья, обобъют порог.

А Василь Иваныч Яшкин малость приболел,
А потом махнул рукою, и налить велел
Тридцать лет с седла не слазил, словно - тот ковбой.
Уважать за труд великий мы должны с тобой.

А его племянник-Лёня крепко черпанул.
Он чуть-чуть поколобродил, а потом уснул.
И жена его - тёть Катя тоже подошла.
Та дояркою когда-то знатною была.

И коров доили сразу по полсотни морд.
Вместе с бабушкою Верой ставили рекорд.
Про тёть Маню и тёть Настю не забуду я-
С ними мы уже лет сорок добрые друзья.

У тёть Мани в магазине покупал вино,
А тёть Настя мне копнила- то было давно...
Подошёл старейший житель - Лёша Кузнецов.
С восемнадцатого года - наших знал отцов.

Не смотри, что лет немало, он - мужик шустёр:
Любку Мелехову сватал до недавних пор.
Пару рюмок приголубил, шпроты нанизал.
И спасибо за часовню от души сказал.

Жаль, учитель Харитонов сердцем приболел.
Он готовил речь, про Увяз рассказать хотел.
Как всегда, Василь Петрович больше всех чудил.
Под домашним под арестом утро проводил.

Праздничных мероприятий дожидать не стал,
Утром крепко похмелился, и в чулане спал.
Но потом, уже под вечер он до нас дошёл.
И на всём столе могучем выпить не нашёл.

Всех окинул зорким взглядом, "репу" почесал,
А потом - в тоске зелёной локти искусал...
С генералом выпил каждый, кто за стол пришёл.
Он порядочно набрался: отдохнуть пошёл.

Сёстры дружно песни пели, я им подпевал.
До того перестарался - глотку надорвал.
Там Матвей-полковник с другом из Рязани был.
Обещал икону сделать, сделал, не забыл.

Мы, быть может, и распишем стены, потолок.
А пока людей встречает лишь Илья-Пророк.
Там Кирюха с Харитоном замыкали ряд.
Те не видели друг друга двадцать лет подряд.

Там Каледин с Андрюховым - старые друзья.
Там - ребята Французовы - бравые братья.
Александр - начальник цеха, на Приборном он.
И в часовню изготовил для свечей канон.

Михаил - хороший сварщик, честно службу нёс.
Он меня, поближе к ночи в Нармушадь отвёз.
Шурка Лдуп пришёл с Починок, тоже-старый друг.
Вместе копны мы возили, тискали подруг.

Мы с восторгом вспоминали юность и луга.
Ах, родимая сторонка, как ты дорога!
По Веретину скучали - не приехал - зря.
Он, вообще, прекрасный парень, честно говоря.

Песни, пляски и рассказы - был короток день.
Солнце к западу склонилось, от деревьев - тень.
Мы продолжили гулянье в доме и в саду.
Старший брат порядок любит, был за тамаду.

Где-то ближе к полуночи расходились мы.
Ночевали на терраске у моей Кумы.
Там диванчик и кроватка лет полста стоят.
Две пружины в рёбра лезут, до сих пор болят.

Их ещё Иван Борисыч со Швынтовки свёз,
Он там с Разиным Семёном сторожил овёс.
Друг - Кирюха среди ночи справки наводил:
- Кто, куда, зачем, во сколько его приводил?

В общем, ночь совсем не спали, солнышко встаёт:
Миша Федин на поляну с козами идёт.
На Серёгине делянка. Там он их пасёт.
Генерал привычным жестом всех за стол зовёт.

Вот, поправили здоровье, каждый - очень рад.
Надо колокол повесить, чтобы бить набат.
Дело доброе свершили, Вот он, на виду.
Пять бутылок осушили у Санька в саду.

За столом побузотёрил Михаил Горшков:
Не позвали на часовню - вот, чудак, каков.
Никого не приглашали: сами все пришли,
Крест и руку целовали, свечки принесли.

Подошёл Иван Никушкин, рассказать хотел,
Что вчерашнюю кассету утром посмотрел.
Все идём к Василь Петрову, тот - не огорчил.
Игорь камеру наладил, на экран включил.

Целый фильм там получился, несколько кассет.
С удовольствием смотрели Увязский сюжет.
Проникает луч культуры в нашу глухомань.
На прощанье - пару рюмок, собрались в Рязань.

Ну, спасибо, Анатолий, всех ты нас собрал.
Счастья, силы и здоровья, милый генерал.

 

ДОРОГОЙ СЕСТРЕ ВЕРЕ

  Вере Ивановне – сестрице - пятьдесят годов.
  Биографию припомнил - рассказать готов.
  Шесть детей в семье уж было, мать опять ждала,
  И как раз перед Октябрьской Веру родила.

  Мы за речкой жили тихо, ведь не ближний свет.
  Слева - бабушка Валиха, тут-Кирюшкин дед.
  За дорогой рядом жили Трошины, потом:
  Там - Мелёхова Надёха, там - Никушкин дом.

  Там - Савостикова Дунька, там - Лыжков дворец.
  А за Шашкиным за домом жил Швырок - Громец.
  За Петровой кладовою к Заманихе след,
  Жили: Кузя Колотушка, Артомохов дед.

  Там - Настюнькина избушка - валится стена.
  Там - с ребятами Хохлушка, Панька Кузьмина.
  Там - Макаркина тёть Нюра, чуть не пробежал.
  К ней тогда Митюк с Починок часто заезжал.

  Там Ведерница Анюта на бугре жила.
  Собирал Чилик ватаги со всего села.
  Сваха Климова, а также Тягунов Федот.
  Те потом перебралися на Лесной Завод.

  Жили Верочка и Фёкла, Соловьёв Иван.
  Жил Портной и много прочих честных христиан.
  Ну, да слишком далеко мы на Конец зашли.
  Возвратимся в дом родимый - как дела там шли?

  Брат Володя приключенья в юности искал.
  И отец его частенько за ухо таскал.
  В сад к Ерикину Калане лезет не спроста.
  То козе Варюши - Груши надерёт хвоста.

  Я родился под Николу, Ганька подошла,
  В Святцы глазом не взглянула, Колькой назвала.
  Хорошо, что отстояли, вот бы был герой.
  И стоял бы перед вами Николай Второй.

  С Верой мы дрались, мирились, её Булькой звал.
  И под Новый год конфеты с ёлки воровал.
  В Шашкин дом переселилась временно семья,
  Нина замуж выходила - это помню я.

  Было мне четыре года, Господа молил,
  Что б Лыжков Сергей Трофимыч печку не свалил.
  А наутро, после свадьбы разревелся - страсть:
  Всё просился с молодыми в Клайпеду попасть.

  Мы уж жили в новом доме, Вера подросла.
  Книжку"Маша - растеряша" по слогам прочла.
  Хоронили бабку Дуню, помню, как сейчас.
  А она пошла к Петровне, в школу, в первый класс.

  Азы, буки изучила, словно напоказ, 
  а потом пошла в Починки - в школу, в пятый класс.
  Вовремя преодолела Увязский предел.
  (Боровой в начальной школе восемь лет сидел).

  Климентовская Мария классною была.
  Как увидит - так про Веру - как у ней дела?  
  Там Конькова, там Блинковы, там Фомин Семён,
  Нина Ильинична, да разве вспомнишь всех имён?

  Восьмилетка за плечами, аттестат хранит.
  И отправились в Ерахтур, дальше грызть гранит.
  Им до дома вёрст пятнадцать, а мороз крепчал.
  Я тогда их на лошадке много раз встречал.

  Там с Кашубой повстречалась, парень был - удал.
  Им Иван Михалыч Зотов в жизнь путёвку дал.
  Николай - в автомобилку, Вера - на завод.
  Уж теперь мы точно знаем: их судьба сведёт.

  Колин друг – Мысягин - тоже в Увяз приезжал.
  У Министра обороны адьютантом стал.
  Вот три года пролетело, на плацу стоят.
  Лейтенантские погоны золотом горят.

  Кто в Болгарию, кто в Польшу, больше - в СССР.
  Николаю путь далёкий светит в ГДР.
  Сделал Вере предложенье, та - добро дала.
  Полюбовно разрешились личные дела.

  Вспомним год семидесятый, август, первый день.
  Шёл народ глядеть на свадьбу с ближних деревень.
  Валентин Иваныч приехал, словно на парад.
  Я тогда был в стройотряде, отпроситься рад.

  Выезжая из деревни полчаса стоим.
  Протянули две верёвки: требуют калым.
  Литр ребята получили, вот - торговля шла.
  Ведь подружку отдавали с своего села.

  Все приехали на свадьбу сёстры и братья.
  В первый раз в таком составе собралась семья.
  Убедили, чтобы Веру зять не обижал.
  Он с тех пор нас и поныне крепко уважал.

  Там Жабраткин длинноногий спьяну всем хамил.
  Его Васька Харитонов чуть не обломил.
  Крепко черпанули Громов, Яклев, Смуряков.
  Развозили на машинах пьяных мужиков.

  Вот прошёл медовый месяц, путь далёк лежал.
  До Москвы я Николая с Верой провожал.
  Переехали границу, служба началась.
  Там, на родине Адольфа, Ольга родилась.

  На побывку в отпуск едут из чужой земли.
  "Пол - Германии" подарков для родных везли.
  Взвод и рота. Лямку тянет, служит, не косит.
  Вон, в подарок от комбата градусник висит.

  Шесть годочков пролетело, вот замены срок.
  Через всю страну на Дальний едут на Восток.
  В Шимановске службу правит бравый капитан.
  Навестил их сват - Кашуба, там - его братан.
   
  С Валентином повстречались, в Белогорске жил.
  По Центральной по России крепко он тужил.
  Да и Вере с Николаем Родина далась.
  В Шимановске - там вторая дочка родилась.

  Прилетели вы с малышкой, хоронили мать.
  Про неё хороших много можно слов сказать.
  Долго ждали перевода, грустные дела...
  Николай махнул рукою, служба вкось пошла.

  Комполка писал депешу, а главком - приказ.
  Капитаном зять Кашуба уходил в запас.
  Хорошо, в Загорских Далях строился тогда
  От Минздрава санаторий: взяли их сюда.

  Старший брат сюда приехать Веру пригласил.
  Он тогда на новой "Волге" Льва Пшенко возил.
  Николай-пожарный главный, Вера - медсестра.
  Сразу выдали квартиру, помню, как вчера.

  Лет через тринадцать Ольгу замуж отдаёт,
  И Наталья с Забайкалья суженого ждёт.
  Дочки выросли большие, муж вино не пьёт,
  Вера Ивановна хозяйство с разумом ведёт.

  Внучку Катю помогает матери растить.
  Как придёшь - за стол сажает, любит угостить.
  Я сестре довольно часто наношу визит.
  На Доске Почёта фото много лет висит.

  Уважают нашу Веру, как-то был прикол:
  Сам Чурбанов ей доверил в задницу укол.
  За речушкой, среди сосен Верин огород.
  Зять Серёга, как бульдозер - пашет круглый год.

  За охоту, за рыбалку мужа похвали.
  Тут подсобное хозяйство: Умка и кроли.
  Каждый год в Ерахтур едут - ягоды набрать.
  Отдохнуть, в Оке поплавать и позагорать.

  Горбуновы и Мамарин, Швондер, Сашка - брат,
  Николай Иваныч с Валей, я там был - и рад.
  Вспоминаю я палатки, столик из досок.
  Ведь опять без нас скучает кариков песок.

  Там Петровна с сватом Пашкой постоянно ждут.
  Те последнюю рубашку гостю отдадут...
  С юбилеем поздравляю я тебя, сестра,
  И от всей души желаю счастья и добра.

  Быть красивой и весёлой, жить до сотни лет.
  Излучать вокруг улыбки, доброту и свет.
  Зажигай в сердцах ты наших радости огни.
  Вот тебе стихи на память, помни и храни. 

В ЛУГАХ

Мы однажды собрались с нашими братьями
Рыбы половить в лугах бреднем, да сетями.
Не проехать бы в луга, я даю вам слово,
Если б нам не помогал зять Петра Благова.

Чекулаем, чтоль, его кличут на народе.
Нас на ГАЗике тянул при плохой погоде.
С километр он нас тянул людям на потеху,
Кружку старки черпанул и домой поехал.

На песочке у Оки оставили "Волгу",
Взяли бредень мужики и ловили долго.
Наловили мы щурят, штук по пять на брата,
Заварили рыбный суп - вкусные щурята.

А потом мы напились чаю без заварки,
Предварительно глотнув по бутылке старки.
И навряд ли где еще было бы прекрасней,
Вспоминали старину, да читали басни.

Завернул на огонек в пиджачишке белом
Мужичок один – Чирок, пьян душой и телом.
Нам сказал, что рыбы нет, только грязь, да тина.
Сам уху сварил в обед - обманул, скотина.

Не могли, однако, там мы сдержать улыбки:
Налили ему сто грамм - обещал дать рыбки.
Зря себя лишь он хвалил своим обещаньем,
А сто грамм опять налил перед расставаньем.

Ночевать полезли в стог, спрятались, как воры.
Словно в зиму барсуки распахали норы.
Начал песни напевать Николай Иваныч –
Не хотел давать нам спать, это, глядя на ночь.

Пригрозили не давать утром похмелиться-
Сразу кончил напевать, начал спать стелиться.
Так лежать нам довелось в травяной постели,
Спать, однако, не пришлось - комары заели.

Когда ехали в луга - мазью запасались,
А намазаться мы ей и не догадались.
Лишь Ефремов был умней: комаров обидел,
Он намазался и спал - даже снов не видел.

Полежали мы ничком, встали на рассвете,
Сели в лодку с Куличком, осмотрели сети.
Приловили мы линя, да большую щуку.
Ну, не то, чтоб, там, с меня, а, примерно, с руку.

И опять пришлось нам брать бредешочек в руки.
Плохо дело, что сказать, загрустишь со скуки.
На рыбалку мы идем, словно на воскресник,
Тянем бредень ввосьмером через мудорезник.

Ой, проклятая трава - колкая, как ежик.
Все я ноги ободрал, и Кашуба тоже.
Наловили рыбы мы килограммов двадцать,
Стали челюсти стучать, надо ж собираться.

Сели мы на мотоцикл, Сашка - на машину.
Едем в Увяз мы родной, а не на чужбину.
Завернули в Нармушадь, выпили, похоже,
Князь Голицын с нами был, и Мендорин - тоже.

Ведь в лугах - пробыли мы там всего лишь сутки,
 А в деревне новостей - сложишь прибаутки.
 Видим - на селе народ: вспомнишь, так и охнешь.
  Рассказали анекдот - со смеху подохнешь.

Набрала Анок жуков, целых полбаклажки-
Отнесла на огород к Кузьминой монашке.
Та ругаться к ним пришла, шума было много.
Ведь Анки от нас живут вон, через дорогу.

Наш Володя привязал им к окну картохов,
А его потом ругал Петр Алексейч Мелехов.
Ваня Валов, надоив молока парного,
На ночь глядя со двора в стадо гнал корову.

Та, бедняженька, ревет - время понимает,
А Ванек с похмелья ночь за день принимает.
Щепок в печку наколол, он, когда не надо.
Помидоры прополол, починил ограду.

Всех утят своих согнал к Кузьмину болоту,
Взял ружье, взял патронташ, вышел на охоту.
 А потом увидел сам: солнышко - то село,
 Исправлять ошибки стал - вот, брат, было дело.

Коля Рашкин, тот один выпил полбутылки.
А потом с крыльца летел - по земле затылком.
На десантника похож был он в ту минуту.
В том лишь разница была: был без парашюту.

А Мондыга на него и смотреть не стала,
Все сидела – карасей в пазуху толкала.
Там сидела за столом Люба Ломовская,
Вы ведь знать ее должны - толстая какая.

Ну, да разве вспомнишь всех, с кем чего бывало.
Прекратим сегодня смех,
И начнем сначала.

Следующая страница


>
Сайт о селе Увяз Шиловского района Рязанской области<